Читать книгу "Танцы на цепях  - Рэйв Саверен"

Иномирец замер всего в полушаге. Навис над ней, втянул носом воздух, как дикое животное, что обнюхивает свою жертву, но не коснулся. Прослойка пустоты между телами, толщиной в считаные дюймы, завибрировала от напряжения.

Сознание прошила раскаленная и неожиданная мысль, что мужчина жаждет прикосновения. Хотя бы к руке или щеке, к чему угодно.

Ладони он сцепил за спиной, чтобы не дать себе ни малейшего шанса, но откровенная жажда читалась во взгляде. В алые глаза было почти больно заглядывать.

– Клаудия отправит меня туда, – смущенно выдавила Безымянная, делая шаг назад.

– И у нее для этого есть веские причины, – карминовые радужки сверкнули в полумраке зала, – но ты в ее кабинете не бывала. Ты не знаешь.

– Не знаю чего?

Иномирец наклонился, и их глаза оказались на одном уровне. Тело бил озноб, хотя в комнате было жарко, как в печке. Волосы взмокли от пота, а в горле застрял противный кислый комок.

– Что ты – разменная монета, детка.

Мужчина отстранился и снова отошел к стене. Когти перчатки скользнули по защитным символам, золотистые нитки оплели запястье.

– Ты – новое вместилище для их божества, спящего в башне. Кусок мяса, который пригоден лишь, как сосуд для души Первородной. И завтра, в единственный день в году, когда сработает стекло Литгиль, ты пойдешь на Изнанку. Как тебе такая правда?

Безымянная стояла без движения. Наружу вырвался тяжелый вздох. Обхватив голову руками, она закрыла глаза, чтобы не видеть, как зал расплывается и теряет краски. Она не могла объяснить, почему чувствует себя одновременно раздавленной и освобожденной. Будто кто-то уронил на плечи непосильный груз, а затем вытащил из-под завала. И эта двойственность раздирала на части.

– Почему они травили меня? Я начала терять память…когда ты меня предупредил…

– Сразу не поверила, да? Не могу тебя винить, – рывок, и пук ниток разлетелся радужными искрами. – Они пичкали тебя кровавкой. Наверное, подумали, что твой разум слишком крепок и ты будешь сопротивляться вторжению, а у Первородной нет времени с тобой возиться.

– Я умру там, да?

– Необязательно, – иномирец погасил еще одну часть стены, – ведь теперь мы связаны.

– Как это поможет, если ты заперт здесь? – голос ломался и основательно сел на последнем слове.

– А я чем занимаюсь, м? – еще один пучок золотистых ниток оказался зажат в кулаке, – у меня тут работа в самом разгаре!

– Я сбегу! – выкрикнула Безымянная. Вскочив на ноги, она яростно вытерла выступившие слезы, – сбегу!

Ты не можешь бежать…

– Ты в ловушке с того самого момента, как переступила порог особняка, – от спокойного голоса становилось тошно. Он бесконечно раздражал! Видит Пожинающий, хотелось вцепиться в это лицо и разорвать его в клочья, – ты пыталась выйти? Открывала центральную дверь? Вокруг тебя защита и, чтобы разрушить ее, одного желания мало. Ты можешь уйти или через Изнанку, или…

– Умерев здесь…

– Схватываешь на лету.

Нити разорвались, и комната на мгновение погрузилась в кромешный мрак. Безымянная замерла, не в силах двинуться. Жар и мгла сдавливали ее со всех сторон, точно тиски, мешая глубоко вдохнуть. Холод лег на плечи, острые когти впились в кожу, оставляя глубокие отметины даже сквозь ткань. Дыхание обожгло затылок, волоски на шее зашевелились от страха.

Прикосновение было мимолетным, болезненным, почти жадным.

Безымянная резко обернулась, но в зале никого не было. Ошарашенно моргнув, она подумала, что бредит.

– Где ты? – едва выдохнула.

– Совсем близко.

Голос будто был повсюду, заполнял собой комнату. На стену легла густая тень, и крик застрял в горле, когда в глубокой черноте алым блеснул иномирский взгляд.

***

Пробравшись в комнату, Безымянная ждала стука в дверь. Вздрагивала от малейшего скрипа, прислушивалась, не идет ли кто-то.

Клаудия приказала Базель подготовить меня.

Станет ли она ждать до утра? Может, наставница уже заглянула, но, не обнаружив меня, отправилась на поиски?

Нет, Базель никогда не приходила ночью. Какое-то тайное правило, не проговоренное вслух, сдерживало ее от внезапных налетов.

«Ты в ловушке с того самого момента, как переступила порог особняка».

Никто не проверял ее, потому что бежать было некуда.

Изматывающие тренировки были не просто для подготовки. Клаудия надеялась, что я буду так раздавлена усталостью, что даже помыслить не смогу о бегстве. А яд окончательно бы лишил меня памяти и желаний! Нечестно! Все это нечестно!

– Ты просто устала, – пробормотала Безымянная и прикрыла рукой глаза.

Стоило только это сказать, как ткань костюма стала невыносимо тяжелой, а тело впервые пробрала дрожь от холода. Она могла заболеть.

Ледяной дождь, жаркая пещера, потом снова дождь.

Ничего не стоило свалиться с лихорадкой. Это даже обрадовало бы, если бы не Клаудия. Та не стала бы ждать.

У нее просто не было выбора.

Перед мысленным взором встала и остекленевшая трава, и разговоры о болезни, порожденной Пожинающим.

Неужто наставница верит, что, отправив ученицу в башню, сможет противостоять надвигающейся угрозе?

Что может всего один человек? Даже если в его теле поселится дух могущественной богини.

Тяжело прошагав к постели, Безымянная остановилась, так и не решившись опуститься на аккуратно расстеленное покрывало.

Обернувшись, пыталась рассмотреть кровавые отблески, но тени оставались тенями, как им и было положено. Даже знакомый запах почти пропал.

Пальцы скользнули по мягкому вороту, вцепились в ткань. Она рванула куртку, чувствуя, как влага скапливается на рукавах и срывается вниз, бьется о половицы. Одежда никак не хотела отлипать от кожи, поддавалась с трудом, а желание избавиться от отвратительного липкого холода росло с каждым движением. Стянув куртку, она краем глаза заметила, как дрогнула тень за спиной.

Сомнения, родившиеся минуту назад, развеялись.

– Ты здесь? – вопрос прозвучал тихо, даже робко.

– Можешь не сомневаться, – голос доносился откуда-то из угла. Безымянная попыталась уловить интонацию, но иномирец больше не произнес ни слова. Повисшее молчание давило на плечи, а в голове мелькнуло, что она даже не потрудилась узнать его имя.

Рука потянулась к стулу, чтобы повесить куртку, но даже не успела коснуться спинки, как промокшую одежку подхватили прямо в воздухе. Подавив первый порыв заорать во все горло, Безымянная поспешно отскочила и отвернулась, старательно избегая смотреть на иномирца. Щеки обдало жаром стыда и негодования.

В конце концов, это ее комната!